В годовщину освобождения Смоленской области от немецко–фашистских оккупантов жительница Духовщинского района Галина Николаевна Шикова поделилась с нами воспоминаниями своей мамы, Анны Никитичны Лахмоткиной, которая совсем маленьким ребенком пережила и оккупацию, и долгожданное освобождение
25 сентября 2023 года смоляне отметили 80–летие освобождения нашей родной земли от фашистских захватчиков. Много воды утекло с тех пор, но и сейчас ещё есть среди нас люди, наши земляки, в памяти которых навсегда отложились суровые годы оккупации, лишений и борьбы за жизнь.
Анна Никитична Лахмоткина (в девичестве Карпова), жительница деревни Третьяково Духовщинского района Смоленской области, через всю свою долгую жизнь пронесла воспоминания о том, как они жили «под немцами» целых два года и как пришло долгожданное освобождение.
Когда началась война, отца забрали на фронт. Мать, Карпова Ганна Григорьевна, осталась беременна младшей сестрой Таней и с двумя малолетними детьми на руках: шестилетней Нюрой и двухлетней Надей. До войны они жили в деревне Крёстово, что в 35 километрах от районного центра, города Духовщины.
В сентябре 1943 года этой семье вместе с сотнями других духовщинцев пришлось пройти через страшное испытание.
Партизаны, как говорили в округе, а может и дети–подростки, подорвали двух немцев, которые ехали на мотоцикле. Это случилось на дороге, которая шла из Елисеевич, между ближайшими деревнями Снорки и Крёстово. Убрать и спрятать мотоцикл и тела убитых врагов наши не успели — следом ехала немецкая машина. Бесчеловечный ответ пришел немедленно. В наказание немцы сожгли соседнюю деревню Снорки вместе с жителями. Женщин, стариков и детей деревни Крёстово ждала та же участь.
Маленькую Нюру девяти лет и её пятилетнюю сестру Надю немцы забрали из дома босыми, в лёгких платьишках. Как прыгали дома по голому полу, так их и взяли. Пригнали всех детей и взрослых на край деревни и загнали в последнюю избу. Народу собралось много, до войны в деревне было дворов тридцать.
Затем гитлеровцы прикатили бочки, а вокруг избы выставили солдат с «рогатками». Так местные жители называли вражеские пулемёты, которые были направлены в сторону избы, чтобы расстреливать тех, кто сможет вырваться из горящей избы. Взрослые всё поняли: кто воет, кто плачет, а кто и без памяти лежит…
В тот сентябрьский день мамы, Карповой Ганны Григорьевны, в доме не оказалось, она перекапывала свой огород. Немцы забрали картошку у всех жителей деревни. Но они копали не всё поле, а только там, где была видна ботва. Оставшаяся картошка была бы хорошим, а часто и единственным подспорьем, чтобы пережить очередную голодную военную зиму 1943–1944 года.
Когда их мать увидела, что изба горит, побежала спасать детей. Но старших девочек уже не было, оставалась маленькая полуторогодовалая Таня, которая спала в кроватке в придельчике возле избы. Немцы её не заметили, поэтому и не забрали. Дом уже весь был объят пламенем, их мама схватила маленькую Таню и побежала в конец деревни, куда согнали всех односельчан.
Беззащитных жителей ждала мучительная смерть. Но страшной трагедии не суждено было случиться. Когда всё было подготовлено для казни, подъехала машина. Из нее вышел немецкий офицер и на своём языке что–то приказал главному охраннику. Всех односельчан вскоре выпустили и погнали в соседнюю деревню Елисеевичи.
Как потом выяснилось, гнали их в сторону Смоленска, а потом или в концлагерь, или на работы в Германию, кто знает? Шёл третий год войны, и у фашистов уже не хватало рабочих рук для нужд армии. Возможно, это и стало причиной отмены очередной карательной операции и спасения жителей небольшой деревеньки.
В Елисеевичах (это в 5 километрах от Крёстово), сельчан, которых вели под конвоем, разместили в старую церковь и в сравнительно большую избу. Переночевали стоя в ужасной тесноте и удушье, из–за большого скопления людей сесть не было никакой возможности.
Местные жители здесь были жалостливые. Увидев раздетых детей, они пытались одеть их как можно теплее. В тех числах сентября 1943 года было не жарко, хотя дни стояли солнечные, но ветер холодный, а ночью уже подмораживало.
Здесь для старшенькой Нюры одна женщина сняла с себя вязанку (кофту), связанную вручную и платок дала маленький, но тёплый. Кофта была длинной, прикрывала даже колени. А на ноги другая женщина принесла галоши и чулочки вязаные. Правда, галоши велики были, подвязали какими–то верёвками, чтобы не спадали с ноги.
Сестре Наде также принесли одежду. «Хорошие были здесь люди, добрые, нас жалели» — вспоминает Анна Никитична.
Из Елисеевич всех односельчан погнали дальше в сторону Смоленска.
Из воспоминаний Анны Никитичны:
«Здесь детей до пяти лет определили в фуры, вроде телеги с большим ящиком, а сверху прикрыта матерчатой тканью на дугах. При этом малышей не сажали как положено, а брали в пятерню за шкирку на спине и бросали, как щенят на телегу с фурой. Детей, которые хотели вылезти и пробиться к родным немцы возвращали обратно и «…били их той стороной ружья, где деревянная ручка, то есть прикладом».
Меня дед Гриша с бабой Алёной вели, а Таня у мамы за пазухой. Надя всё кричала, как резаная и вылезала с той телеги, видно сильно ударилась при падении. Мама Ганка всё пыталась к ней прорваться и успокоить свою девочку, но немец её всё прикладом отгонял и приставлял ружьё со словами: «Матка, пук–пук». А у мамы за пазухой ещё и Таня полуторогодовалая кричала во весь голос. Как мама всё это смогла вынести — известно одному Богу».
Так их и гнали всех, малых на телеге, а остальные — женщины, старики и дети старше пяти лет — бежали, как могли.
Дошли до деревни Прелёво, которая располагалась в 22–х километрах юго–западнее Духовщины. Место красивое, на горке, а за деревней уже начинался лес. На лесной дороге наши солдаты прорвались, и завязался бой с немецким конвоем. Немцы приказали мирным жителям залечь. Когда наши солдаты стали давить, гитлеровцы обернули повозку с малыми детьми и как дрова высыпали их в кювет. Сами же быстро оседлали фуру с телегой и скрылись за поворотом лесной дороги в направлении Смоленска.
Так пришла для всех долгожданная свобода и великая Победа над ненавистным врагом. Измученные и голодные жители Крёстово вскоре вернулись в свою деревню, и, хотя все дома были сожжены, они не бросили родное пепелище, а начали восстанавливать, строить новые дома и новую жизнь.
Много горя и лишений им ещё предстояло пережить в первые послевоенные годы, но это уже была мирная жизнь. Жизнь после нашей Победы, с надеждой и верой в будущее.
