Алексей Островский: Вхожу в свой кабинет в 8.00 и ухожу в 22.00–22.30

Гостем очередного выпуска авторской программы Сергея Новикова «Диалоги» (каналы ОТР и «Регион–67») стал губернатор Алексей Островский. Предлагаем вашему вниманию текстовый вариант этой беседы. Программа вышла в эфир 12 февраля на телеканале ОТР, а также на региональном телеканале «Регион 67».

— Я вас приветствую в программе «Диалоги» и хотел сегодня поговорить на тему, которую, как ни странно, мы еще не обсуждали при наших встречах в этой программе, это тема демографии. Но сначала, если вы не возражаете, несколько вопросов «вразброс», что называется. Во–первых, как ваше самочувствие?

— Отличное, бодрое.

— Спрашиваю, потому что в конце года вы на некоторое время как–то исчезли из поля зрения.

— Впервые почти за 8 лет моей работы на посту губернатора меня на 5 дней «подкосила» ОРВИ. После выздоровления я прошел полное обследование, проверив сосуды, сердце, сдав биохимический анализ крови. Результат: здоровье отличное, состояние бодрое. Собственно, с моим тяжелейшим графиком — это я не плачусь, а констатирую — другое бы состояние здоровья и не позволило так работать. Если вы, Сергей Витальевич, следите за сайтом областной администрации, а вы, конечно, следите, то видите, сколько ежедневно проводится только публичных мероприятий, в которых я принимаю участие. А еще помимо этого — масса закрытых совещаний, встреч, поездок. Я вхожу в кабинет в восемь утра и заканчиваю рабочий день в десять — в половину одиннадцатого вечера. И каждые полчаса у меня заняты. Я вам предлагаю три дня просто побыть со мною рядом и сделать свои выводы на этот счет.

— Хорошо, с самочувствием разобрались. Слава Богу, всё нормально. Алексей Владимирович, программа «Диалоги» выходит 22–й год, у нее сложилась своя аудитория. Я ее очень люблю, потому что она умная, образованная, критичная. И чуткая — как к внутренним переменам, так и к внешним. Это я уже сейчас о вашем имидже, потому что кто–то, посмотрев сегодня на вас, может быть, воскликнул: о, губернатор сменил имидж, отрастил бороду. Я не знаю, сколько в этом «о» недоумения, а сколько одобрения, но объяснить мотив надо бы. Может, просто лень бриться стало…

— Вы знаете, это у меня уже не первый подобный опыт в жизни. До этого были периоды, когда я носил бороду. Решил вновь попробовать. Самому понравилось, дома всем — и жене, и дочерям тоже понравилось. Пока буду носить. А там посмотрим.

— Я где–то прочитал, что в недрах правительства сейчас разрабатывается некое Положение о дресс–коде для чиновников. Вот в администрации нашей области какие–то требования к дресс–коду есть? У вас лично к своим подчиненным?

— Почти за 8 лет я единственный раз сделал замечание своему подчиненному, начальнику одного из органов исполнительное власти, когда случайно встретил в коридоре его секретаря. Там юбка была такой длины, что непонятно: она или вечером собралась на дискотеку, или утром прямо на работу с нее пришла. И я попросил, чтобы больше ничего подобного в коридорах администрации не видел. Никаких других установок нет — каждый одевается так, как считает нужным в силу своего воспитания, в силу своего понимания, как должен выглядеть чиновник.

— Ну, глядя на вас, многие перестали носить галстуки, а раньше он был обязательным атрибутом…

– Сергей Витальевич, я ношу галстуки и делаю это гораздо чаще, к сожалению, чем хотелось бы. Мне гораздо комфортнее без галстука, поэтому на те мероприятия, где это возможно, я галстук не надеваю. На тех мероприятиях, где наличие галстука обязательно или желательно, я всегда его ношу, поэтому стандартов единых здесь нет. И вообще, Сергей Витальевич, первые вопросы, которые вы мне задали, меня очень удивляют. Всегда считал, что «Диалоги» — это серьезная аналитическая программа, а такое впечатление, что я попал на ток–шоу (смеются).

— Это хорошие, нужные вопросы, Алексей Владимирович. Да, «Диалоги» — серьезная программа, но, я считаю, всё, что касается губернатора, — очень серьезно. Еще вопрос из серии «вразброс». Насколько я знаю, ни «Лексус», ни резиденцию не продали в 2019 году…

— За один день не продашь, это первое. Второе — все процедуры по «Лексусу» уже произведены, и один раз состоялся аукцион по его продаже. К сожалению, за ту цену, в которую его оценили, «Лексус» продать не удалось, поэтому дальше по процедуре будет следующий аукцион с понижением цены, потом следующий и так далее до тех пор, пока кто–то машину не купит.

Что касается объекта в Гнездово, который еще задолго до меня начал называться «резиденцией губернатора», то по нему часть процедур уже проведена — сделана профессиональная оценка, сейчас он вносится в план приватизации через принятие соответствующего закона на одном из ближайших заседаний областной Думы, и с этого момента уже тоже можно будет проводить аукционы по продаже.

Искренне рассчитываю, что эти объекты движимого и недвижимого имущества всё–таки удастся продать и направить вырученные средства на нужды смоленского здравоохранения, как я уже говорил ранее, изначально принимая это решение. Тем более, что наше здравоохранение очень в этих деньгах нуждается.

— Если не секрет, на какой машине вы сейчас ездите и где живете?

— Я езжу на «Мерседесе» 2010 года, купленном Сергеем Владимировичем Антуфьевым в бытность его работы губернатором. Машине уже 9 лет, пробег приближается к пятистам тысячам километров. Я на ней езжу и по области, и в командировки в Москву. Активно ищу для себя и своей семьи жилье в городе, чтобы его арендовать — это могут подтвердить те, кто занимается поиском.

— Вот после этих, как вы считаете, не очень серьезных, вопросов перейдем к другим. Я не могу не спросить про новое правительство. Вы знакомы с премьер–министром новым, Михаилом Мишустиным?

— С Михаилом Владимировичем я один раз разговаривал по телефону лет 7 назад при назначении нового начальника Управления Федеральной налоговой службы по Смоленской области. Иного знакомства у меня с председателем правительства нет.

— Если говорить о смене правительства, то у меня единственный вопрос: не скажется ли это как–то на договоренностях, ранее достигнутых с прежними министрами? С той же Скворцовой, с тем же Мединским? Я вот тут наткнулся на информацию, что неким распоряжением Медведева от 31 декабря № 1365 для Рязанской области, например, миллиард с чем–то выделен на онкодиспансер, а нам — что–то совсем какие–то несолидные суммы. А ведь была договоренность и по онкодиспансеру, и по детской областной больнице…

— Сергей Витальевич, хочу напомнить вам и нашим глубокоуважаемым зрителям, что вопрос строительства нового онкоцентра, нового корпуса областной детской клинической больницы и нового корпуса психиатрической больницы — это вопрос не одного года. Есть «дорожные карты» по строительству каждого из этих объектов. В 2019 году мы занимались подбором земельных участков, формировали их. В этом году по ряду объектов начнем готовить проектно–сметную документацию, по одному объекту ПСД начнем разрабатывать в следующем году, исходя из той «дорожной карты», которую сформировало Министерство здравоохранения по поручению курирующего вице–премьера Татьяны Алексеевны Голиковой. После разработки ПСД начнется стройка, которая также будет вестись не один год.

Когда сразу выделяется огромная сумма, это значит, что регион к этому году уже полностью подошел к этапу строительства. А нам на нынешний год выделены небольшие объемы финансирования на эти цели, поскольку эти деньги идут исключительно на подготовку проектно–сметной документации. Повторюсь, всё это заложено в трехлетнем федеральном бюджете, как и реставрация Смоленской крепостной стены, за которую так долго «билась» Администрация Смоленской области при помощи, в том числе, депутата Государственной Думы от нашей области Сергея Ивановича Неверова. Эти деньги заложены в бюджете, ведется проектирование, уже началась частичная реставрация, и как только вся проектная документация будет готова, начнется полномасштабная реконструкция стены.

— Давайте теперь о демографии, потому что действительно проблема эта очень острая и в послании Федеральному Собранию президент Путин огромное место уделил это проблеме. Итак, в стране высокая смертность, низкая рождаемость, а в нашем регионе еще прибавляется проблема оттока молодежи в Москву и Санкт–Петербург. В 2019 году в России родилось на 260 тысяч меньше, чем умерло людей. Смоленщина здесь тоже один из, прямо скажем, проблемных регионов. У нас в последний раз миллион был зафиксирован в 2006 году, дальше идет неуклонное снижение, где–то минус 5,5 тысячи в год в среднем. Я попрошу вас остановиться на каждом из трех этих пунктов: смертность, рождаемость, отток молодежи. По смертности. Понятно, что главная причина — в проблемах здравоохранения, и вы недавно, в январе, на совещании сказали, что не проходит и дня, чтобы не поступали к вам какие–то жалобы на первичное звено здравоохранения, прежде всего на селе. Мне лично эта ситуация вообще представляется тупиковой, но вы не имеете права так считать, поэтому бьетесь, я вижу, проводите совещания, ругаете подчиненных, ездите по области. Ну и что?

— У меня есть понимание, как решить эту проблему, которая характерна для всех сфер жизнедеятельности на селе и касается не только врачей и учителей. Буквально вчера я проводил совещание со смоленскими производителями и переработчиками молока. Хочу сказать, что у тех, кто масштабно занимается разведением скота, ровно та же проблема — отсутствие специалистов. Мне в очередной раз называют профессии, которые крайне востребованы на том или ином сельхозпредприятии. С одной стороны, мы в нашей сельхозакадемии этим профессиям молодежь обучаем, то есть регион готовит специалистов для своих нужд. Как, собственно, и наш медицинский университет готовит всех тех узких специалистов, которых так не хватает в районных больницах, в ФАПах и так далее. Но большинство из них, несмотря на те стимулирующие меры поддержки, которые мы направляем из областного бюджета, тем не менее, на село ехать не хотят.

У нас, как и у иных регионов, которые находятся в непосредственной близости от столицы, как вы сами сказали, есть проблема — Москва. Да и Московская область тоже проблема, потому что там уровень заработных плат выше. Выше — поскольку он приравнивается к средней зарплате по экономике того или иного региона. Та же Московская область значительно богаче, а про Москву вообще говорить нечего. Вторая проблема — для того, чтобы молодого специалиста, будь то комбайнер, зоотехник, врач, учитель, «заманить» на работу в сельскую местность, ему нужно создать соответствующие условия. Какие ключевые составляющие для этого? Жилье, развитая социальная инфраструктура: детский садик, школа, поликлиника. И всё это городской житель, проживающий в Смоленске и изъявивший желание переехать на село, должен иметь, по крайней мере, не хуже, чем до этого имел в городе.

Поэтому в моем понимании регионы нам подобные, а таких в стране точно более половины, без какой–либо серьезной федеральной программы или еще одного национального проекта эти проблемы не решат. Нужны очень значительные деньги для того, чтобы создать инфраструктуру на селе. Тогда у нас и жизнь будет там сохраняться, и сельское хозяйство развиваться, и медицина будет лучше, и школы не будут малокомплектными и так далее. Вот в это всё упирается. Регионы сами по себе эту проблему решить не могут, и неважно, кто является губернатором — Островский, Иванов, Петров, Сидоров и чья администрация работает. В нынешних реалиях это невозможно. Будем рассчитывать, что, может быть, новое правительство предложит президенту какие–то новые идеи или изыщет средства. Во всяком случае, только так можно решить эту проблему.

— И вы, и, я уверен, что и другие губернаторы не раз поднимали вопрос об обязательном распределении выпускников медицинских вузов. И не только губернаторы, вот мнение Леонида Рошаля, президента Национальной медицинской палаты: «Целевой набор, о котором сейчас идет речь, даст положительный эффект, но это будет через 6 лет, а катастрофа с кадрами у нас сегодня, и врачи нам нужны сегодня. Распределяя выпускников, обучающихся за государственный счет, одновременно с решением социальных вопросов мы могли бы решить проблему. К сожалению, наши неоднократные предложения пока не находят отклика».

Поэтому есть только одна надежда — что всё–таки усилиями губернаторов, усилиями таких людей, как Рошаль, мнение президента, который пока не поддерживает такой вариант, будет изменено. Кстати, если вы поговорите с любым главным врачом или просто врачом советского периода, они с огромной теплотой вспоминают годы, проведенные по распределению. Например, Евгений Иванович Каманин вместо трех положенных лет отработал семь лет — настолько ему там понравилось. Но здесь мы, конечно, пока ничего не сделаем…

— Если позволите, я вас перебью. Во–первых, я горжусь, что Леонид Михайлович Рошаль был моим доверенным лицом, когда я избирался в 2015 году, и очень рассчитываю, что он вновь окажет мне такую честь — быть еще раз моим доверенным лицом на ближайших выборах губернатора. Второе — действительно, об этом говорят очень многие мои коллеги–губернаторы, но в данном случае я комментировать позицию президента не имею права. У него общегосударственное мышление, а у каждого из нас — мышление в рамках субъекта. Возможно, он видит какие–то иные пути решения, благодаря которым данная проблема будет решена, но не так, как нам видится. И я верю нашему президенту, верю, что если он так говорит, значит, у него точно есть альтернативное, более современное предложение.

— В 2020 году, если говорить о кадровой проблеме медиков на селе, какой приоритет основной?

— Основной приоритет был и остается — максимальная укомплектованность медицинских учреждений, находящихся в районах области, в том числе, или, в первую очередь, узкими специалистами. И мы эту работу ведем, к сожалению, не так интенсивно, как хотелось бы жителям региона и как хотелось бы нам самим, а в рамках тех инструментов, которые имеем. И постепенно, в те или иные районные больницы узкие специалисты приезжают. Эта работа видна, но она не так масштабна. К сожалению.

— Алексей Владимирович, были же задумки по поликлинике № 6: государственно–частное партнерство, эту пристройку наконец довести до ума. Почему–то всё заглохло.

— Нет, это не так. Мы договорились с одним из инвесторов, который будет строить у нас в городе еще один современный диализный центр, что он, в том числе, проведет и реконструкцию поликлиники №6. Поэтому сейчас там происходит то же самое, что и с соцобъектами, о строительстве которых мы говорили выше, — готовятся необходимые документы. У вас всё за один день, Сергей Витальевич, так не бывает. У всего есть свой цикл, как и у деторождения. Вот у меня, кстати, трое детей, я в демографии страны поучаствовал. А у вас сколько?

— Двое.

— Вот, видите, кто–то говорит, а кто–то делает (смеется).

— Я вам задам в этой связи вопрос попозже, когда мы будем говорить о рождаемости. Итак, закольцовывая тему смертности, я напомню, что многое было сказано, в частности, о доступности медпомощи, в предыдущих программах, не хочется повторяться. Радует то, что вы сказали по этим объектам — по онкодиспансеру, по детской больнице. Знаю, что значительные средства — почти 89 миллионов — недавно поступили и в «Красный Крест» для лечения сердечно–сосудистых заболеваний, около 160 миллионов — в онкодиспансер. Это очень важно, ведь именно кардиологические и онкологические заболевания дают основной процент смертности.

— Сергей Витальевич, вы владеете в данном случае вопросом, мне это приятно. Действительно, у нас три самые главные проблемы с точки зрения здоровья смолян — это сердечно–сосудистые заболевания, онкозаболевания и на третьем месте, значительно ниже, — туберкулез. Что касается сердечно–сосудистых заболеваний, то благодаря тем мерам, которые принимались администрацией региона и медицинским сообществом, у нас за последние годы произошло снижение смертности по данному направлению, хотя все равно процент достаточно высок, а вот с ростом онкологии и в нашей области, да я знаю ситуацию и в целом по стране, это просто колоссальная проблема.

Я не ученый, не профильный специалист, мне причина этого неизвестна, но это, к сожалению, так. И недаром наш президент инициировал целую программу по борьбе с этим страшным недугом, когда начали по стране строить онкоцентры, но не во всех субъектах. Мы, администрация Смоленской области, в свое время смогли убедить правительство и попали в перечень тридцати с лишним таких регионов, где онкоцентры будут построены. Так что и онкоцентр, и новый корпус областной детской клинической больницы, и новый корпус психиатрической больницы — всё это будет построено, до 2024 года эти три объекта должны быть введены в эксплуатацию.

— Рождаемость. Она остается у нас в области низкой и мы опять же входим в число самых неблагополучных в этом смысле регионов. Вы еще до послания президента приняли решение по материнскому капиталу: не на третьего ребенка он будет выделяться, а уже на второго. Путин потом в своем послании поставил задачу выделять уже и на первого ребенка. То есть с материнским капиталом вроде как проблема решена, но, Алексей Владимирович, вам не кажется, что сам институт многодетной семьи уже разрушен? В нашей стране, как и во многих странах мира, эта проблема уже не зависит от пособий, материнских капиталов, потому что и в богатых семьях не рождаются дети. Я хотел спросить, вот вы чем руководствовались, когда решали, что должны родить троих детей?

— Я вместе с женой руководствовался тем, о чем мы с ней мечтали с детства. И моя супруга, и я мечтали иметь большую семью, много детей — мы реализовали свою мечту и счастливы этим. У всех разная мотивация, Вы правы, что и в богатых семьях достаточно часто много детей не рождается, а в бедных семьях, скромно живущих, в том числе, в сельской местности, наоборот, рождается иногда 5–6 детей. Всё зависит от любви в семье, от желания, веры. От совокупности многих факторов.

— Президент предложил выплачивать пособие на детей от 3 до 7 лет. Об этом мы все читали, и дай Бог, что это будет. Я знаю и все знают, кто хочет знать, какую работу вы начали с самого начала по строительству детских садов и что у нас сейчас практически решена проблема с местами в детских садах, но, как вы помните, президент…

— …можно я здесь очень кратко добавлю? Это и так, и не так. Действительно, за минувшие 7 лет при той администрации, которую я возглавляю, мы построили 13 новых детских садов по области — такого не было с момента распада Союза. И полностью решили вопрос очередности для детей в возрасте от трех до семи лет. Сейчас занимаемся решением следующей задачи — с очередностью от полутора до трех лет. И как решить эту задачу в ближайшие годы, мы тоже понимаем. Только в этом году мы еще два новых детских садика откроем в Смоленске и будем продолжать эту работу.

Между тем, есть проблематика иная. Даже, казалось бы, в Смоленске, где детских садов хватает, я постоянно сталкиваюсь с проблемой, когда люди проживают в одном районе города, а место в детском саду получают совершенно в другом районе. И это создает огромные сложности с точки зрения транспортировки ребенка утром, а потом вечером обратно. Семья живет в одном районе, у ребенка садик в другом, а мама работает в третьем — эта проблема есть. Постепенно будем решать и ее. Пока, к сожалению, универсальных методов решения нет, есть только один метод — строить больше дошкольных учреждений. Этим мы занимаемся и будем заниматься в будущем…

— …так вот, президент в послании говорил о создании ясельных мест, о том, что планы не выполняются. И он обращался к главам субъектов: «Уважаемые главы субъектов Федерации, дорогие мои коллеги, нельзя так работать, ну вы чего?» Вот это «Ну вы чего?» насколько к нам относится?

— Я не знаю, кого из губернаторов имел в виду президент, те цифры, которые я уже озвучил, говорят об обратном. Такого строительного детсадовского бума, как за последние семь лет, область не видела с советских времен.

— То есть к нам это, в принципе, не относится?

— Не имеет отношения, точно.

— Отлично. Еще одна проблема, если говорить о поддержке семей и стимулировании их к рождаемости, это бесплатное питание для всех в начальной школе. Президент поставил задачу всем регионам обеспечить решение проблемы к 1 сентября 2023 года, это крайний срок. Где–то уже решили, где–то близки к решению. Что у нас?

— Мы всегда стремимся выполнять поручения президента или с опережением, или, как в случае с материнским капиталом, как вы справедливо заметили, даже предугадывая некоторые президентские поручения. Но всё зависит от объема финансирования, который область будет получать от федерального бюджета. Субъекты Федерации — это не самодостаточные единицы, за исключением буквально нескольких субъектов, которые можно пересчитать по пальцам одной руки и которые являются регионами—донорами. Все остальные в той или иной степени зависят от финансирования из федерального центра, из федерального бюджета.

Поэтому, насколько активно мы будем работать с Министерством финансов и с правительством, настолько быстро и будет приходить помощь из Федерации, настолько нам удастся эту задачу выполнить или только к 2023 году или раньше. Но опыт последних лет во взаимодействии с профильным Министерством и с правительством в целом, и те решения, которых мы впервые добились для области, показывают, что мы всё–таки достаточно эффективно выстраиваем коммуникации с правительством. Будем рассчитывать, что с опережением выполним и эту поставленную президентом задачу.

— Алексей Владимирович, коль мы обсуждаем проблему рождаемости, я хотел спросить вот о чем. Церковь нередко выступает за то, чтобы вообще запретить аборты, многие эксперты считают, что это нельзя делать. Вы как на эту проблему смотрите?

— Я смотрю на эту проблему так: государство должно создавать максимально комфортные условия, чтобы женщина даже в мыслях не имела желания отказаться от уже зарождающейся в ней жизни. Но я считаю, что это личный выбор каждого, и запрещать категорически на уровне государства — это было бы неверное решение данного вопроса. Сегодня у меня состоялась встреча с Уполномоченными по правам человека в Смоленской области и по правам ребенка, в ходе которой я поднял проблему, которая волнует меня, в первую очередь, как человека, как отца и как губернатора, — это крайне распространенная в последнее время травля детей.

— В интернете, вы имеете в виду?

— Травля идет везде: в школе, в детском саду, на улице во дворе — где угодно. Мне не раз приходилось слышать, что дети стали настолько злыми, агрессивными, что вот так относятся друг к другу. Считаю, что это не дети стали такими, дети — безвинные существа. Все они на свет рождаются светлыми душой. Такими их делаем мы, взрослые. И они снимают кальку с нас. Я этой проблемой крайне обеспокоен и в марте запланировал проведение общеобластного совещания — будем совместно искать какие–то новые меры для того, чтобы бороться с этим злом современной России и Смоленской области.

— Немного отойду от нашей «генеральной линии». Слушая послание президента, я почему–то вспомнил вас, когда он стал говорить о том, что есть разрыв между государственной и муниципальной властью. Вы давно об этом говорили, с самого начала, что как бы Ваша власть заканчивается на уровне муниципалитета. Вот я бы поднял руку и сказал: «Владимир Владимирович, не в том проблема, потому что де факто муниципалитеты давно встроены в вертикаль власти и, например, без разрешения нашего губернатора Алексея Владимировича Островского вряд ли будет избран глава какого–то района. Проблема в том, что деньги нужны муниципалитетам, они недофинансируются».

— Вы знаете, отношения везде разные. Нашей администрации, сформированной почти 8 лет назад, удалось выстроить со всеми муниципальными образованиями, их руководством конструктивные, рабочие отношения. Мы к ним прислушиваемся, стараемся оказывать содействие, они, в свою очередь, прислушиваются к нашим поручениям. Но есть и иные регионы, я их не буду называть, потому что это некорректно по отношению к моим коллегам–губернаторам, где имеет место прямой и крайне негативный конфликт губернатора с главами муниципальных образований, где главы ездят жаловаться в администрацию президента, на них выходят представители силовых структур, идут угрозы, взаимное давление… Поэтому везде всё по–разному, страна у нас многообразная и регионы многообразные, и работа по–разному строится.

— И третья проблема, о которой мы говорим, касаясь демографии, — это отток молодёжи. Вы в декабре 2018 года сказали следующее (я цитирую): «Огромное значение уделяется формированию лидерских качеств, реализации творческого потенциала молодых людей. И в первую очередь, мы открываем новые перспективные площадки, способные стимулировать социальную мобильность, создание атмосферы карьерной конкуренции, помочь вырваться вперёд». Удаётся?

— Да, удаётся. Мы открываем новые современные центры, в частности, в Смоленском государственном университете создали новый кластер, который называется «Точка кипения». Отправляем ребят, чтобы они учились по проектам «WorldSkills». И получаем уже совершенно другую молодежь, нацеленную на результат, стремящуюся реализовать себя. Конечно, Сергей Витальевич, я не идеализирую картину. Это происходит далеко не в тех объемах, как хотелось бы лично мне как главе региона, членам администрации, жителям нашей области. Но как в русской поговорке…

— «Дорогу осилит идущий», я вам подскажу.

— Есть и такая… Я, правда, хотел другую процитировать, но эта тоже в данном случае применима.

— В конце прошлого года меня привлек тот факт, что вы решили замкнуть сельское хозяйство на себя. Вы сказали так: «В силу того, что мне самому крайне интересно заниматься сельским хозяйством, у меня к этому лежит душа, я люблю сельскую жизнь, мне нравятся сельские жители, импонируют их трудолюбие и работоспособность, я хочу замкнуть данную сферу на себя, чтобы заниматься этой тематикой глубже».

Это впечатляет, особенно меня, потому что я вспоминаю, что после института я мог бы работать в деревне до 27 лет и не идти в армию, но я деревню боялся больше, чем армию, поэтому и пошёл служить. Вы тоже, судя по происхождению своему, социальному статусу до некоторых пор очень далеки были от этой тематики. Поэтому я хочу спросить: когда произошёл этот перелом, если говорить о вас лично? Это первая часть вопроса, личная. А другая — не личная. Когда вы решили, что имеете право замкнуть эту сферу на себя? Ну право формально вы имели с начала вашего губернаторства, тогда я спрошу так: когда вы решили, что имеете право замкнуть эту сферу на себя, не нанеся тем самым ущерб этому самому агропромышленному комплексу?

— За семь с лишним лет поездок по области, общения с жителями сел и деревень, посещения сельхозпредприятий, наблюдения за тем, как там строится жизнь, мне, действительно, сельская жизнь стала очень и очень импонировать. У нас на Смоленщине живут очень хорошие люди, но на селе они всё–таки более открытые, если так можно сказать, более душевные. Придя на эту должность в апреле 2012 года, я все сферы жизнедеятельности нашего региона в любом случае, так или иначе, замкнул на себя. Поскольку все мои подчинённые все равно приходят ко мне согласовывать те или иные решения. А те, кто не приходит, и я постфактум узнаю о самостоятельно принимаемых ими решениях — я имею в виду важные решения, — с такими прощаюсь. Прецеденты уже были.

Сельским хозяйством в администрации области я занимаюсь не один, у меня работает большой департамент по сельскому хозяйству и продовольствию, где трудятся профильные специалисты и профессионалы своего дела, есть главное управление ветеринарии, где тоже много специалистов и профессионалов.

Чтобы вы понимали, Сергей Витальевич, как только я замкнул эту сферу жизнедеятельности региона на себя, я еженедельно провожу полутора–двухчасовые совещания с руководителями сельхозблока, мы обсуждаем имеющуюся проблематику, я встречаюсь с профессиональным сообществом. Вчера, например, встречался с представителями молочной отрасли с тем, чтобы не им что–то диктовать, а, напротив, их выслушать, «подпитаться» тем, что им нужно, узнать, каково их видение дальнейшего развития отрасли, в чем они видят препятствия для этого развития и так далее.

По результатам вчерашнего совещания мною уже приняты серьезные решения по молоку, мы серьезно увеличим субсидирование, как производителей молока, так и переработчиков. Потому что мы в силу территориальной близости к Республике Беларусь вынуждены конкурировать с белорусской «молочкой» и пока, в этом, к сожалению, проигрываем. Думаю, определённое время мне, конечно, понадобится, чтобы очень глубоко погрузиться в проблематику этой отрасли и ее нюансы, но я умею и люблю учиться и делаю это постоянно. А, кроме того, есть те, кто меня подстрахует от тех или иных неправильных решений — это мои профильные подчинённые, как по этой сфере, так и по любым другим направлениям.

— Что мне, опять же без всякой лести, импонирует — это то, что вы понимаете, что нужно слушать специалистов. Это очень важно. К сожалению, это не всем присуще. И сейчас есть некий крен. Я понимаю, что президент прав, и вы правы, когда говорите, что надо советоваться с людьми, надо слушать мнение простых людей, я сейчас не говорю о специалистах, — народ слушать. Но здесь надо быть осторожным. Вот провели опрос, возвращать ли трамваи на улицу Дзержинского. 2700 смолян проголосовали.

— Большинство «за».

— Минуточку. 2700 проголосовали. Я напомню, что в Смоленске проживает 329 тысяч человек. В опросе участвовало 2700. Вы лучше меня высчитаете процент. Из этих 2700 и то только 77% «за». Ну что мы теперь будем «взрывать» эту улицу Дзержинского, ломать дорогу, устанавливать рельсы?

— Я сначала скажу не про трамвайные пути и не про улицу Дзержинского, а про опросы и про количественное соотношение тех, кто в них участвовал, и тех, кто, как говорится, остался сидеть дома. У нас во время выборов на избирательные участки приходит 30% избирателей, и они определяют, при какой власти будет жить наша область в рамках Федерации, какая у нас власть будет в регионе. А 70% населения с активным избирательным правом не приходит, а потом, когда, по их мнению, избрали не тех, начинают перемывать кости. Нужны люди с активной гражданской позицией, умеющие и желающие бороться за отстаивание своих законных прав и интересов.

— Но так вы согласны, что это не повод ломать улицу Дзержинского?

— Это предмет компетенции городской власти, я еще не погружался в этот вопрос. Мы, безусловно, его обсудим с главой города. Но всё–таки процентное соотношение тех, кто «за», и тех, кто «против», среди активных участников, а не пассивных, впечатляющее. Может быть, придумаем какую–то другую форму опроса, но я вам по–другому также могу сказать, и вы как умный человек вряд ли со мной не согласитесь. Всего 2700 из 330 тысяч посчитали для себя возможным и нужным проголосовать. Из них 70% проголосовали «за». Они виноваты в том, что остальные 327 тысяч, что называется, остались сидеть дома?

— Нет, Алексей Владимирович, не виноваты, но они не задали себе вопрос: а за чей счет? Кто это будет финансировать? Нам улицу Николаева, дай Бог, сделать, вот я о чем.

— Вот у Вас во всём скептицизм. Улицу Николаева мы сделаем. И она будет выглядеть так же здорово, как выглядит сейчас проспект Гагарина. И более того, совместно с главой города мы запланировали там комплексный ремонт этой улицы: будут перекладываться все без исключения инженерные коммуникации, трамвайные пути полностью будут меняться по аналогии с проспектом Гагарина, дорожное покрытие будет меняться, поэтому улица Николаева будет выглядеть совершенно иначе. Не сомневаюсь, что это будут позитивные изменения.

— Так я и говорю, давайте с Николаева закончим, потому вернемся к Дзержинского.

— Так никто и не говорит, что улицей Дзержинского, если будет принято такое решение, начнут заниматься в 2020 году. В 2020 году на эти цели денег уже нет, все деньги, которые есть в дорожном фонде области, города, были распределены в минувшем году. А в части того, планировать на 2021 год этот объем работ или нет, я думаю, что мэрия пойдет по традиционному пути, организовав публичные слушания по этому поводу. Тоже вопрос — кто на них придет, а кто отсидится дома, кто из тех, которые придут, как проголосуют. Поэтому критика и скептицизм — они хороши, но до определенных размеров.

— Раз заговорили про Дзержинского, я вспомнил, как на один из кинофестивалей «Золотой Феникс» приезжал Андрей Смирнов — знаменитый кинорежиссер («Белорусский вокзал», «Осень» и другие фильмы). Он, выступая в «Современнике», сказал: «Смоляне, ну что это — выхожу из гостиницы «Россия», улица Дзержинского, иду дальше — улица Октябрьской Революции, поворачиваю — площадь Ленина, улица Ленина, Урицкого». Вы как к переименованию улиц относитесь?

— Я тоже присутствовал в этом зале и слышал эти слова. Они частично справедливы, частично — нет. Есть достаточно много смолян, которым названия этих улиц дороги и памятны — они связаны с их детством, юностью, их жизнью в Смоленске в советский период нашей истории. Поэтому я считаю, что все эти переименования преждевременно делать до того, как полностью сменятся те поколения, которые жили при той власти, а им на смену придут те, кто живет при нынешней власти и будет жить при последующих.

Поэтому я противник переименования улиц до определенного периода. Иногда меня просят как высшее должностное лицо субъекта назвать улицу именем того или иного известного смолянина, пока незаслуженно неудостоенного такой чести и говорят: «Давайте вот эту улицу переименуем, а вот эту так назовем». Но, во–первых, все эти переименования будут стоить достаточно больших денег бюджету, а потом — город развивается, растут новые микрорайоны. Я говорю: «Хорошо, я не возражаю. Только давайте назовем именем этого выдающегося смолянина новую улицу». Отвечают: «Нет, это на окраине, это будет не то». Но ведь это сейчас на окраине. В свое время кто–то думал, проживая где–нибудь, скажем, в районе улицы Николаева, что это практически окраина? А сейчас пока от Николаева до кольца в сторону Рославльского шоссе и Федмедцентра доедешь, час пройдет…

Публикуется с сокращениями