smolensk-i.ru встретился с единственной женщиной в отделе по расследованию особо важных дел СУ СК России по Смоленской области. Рассказываем, почему в таком неженском деле невозможно без женской руки, материнского сердца и пытливого ума
25 июля в России отмечают День работника следственных органов. В преддверии этой даты smolensk-i.ru встретился с единственной женщиной во втором отделе по расследованию особо важных дел СУ СК России по Смоленской области полковником юстиции Олесей Старостенковой. Рассказываем, почему в таком неженском деле невозможно без женской руки, материнского сердца и пытливого ума.
— Олеся Сергеевна, какой ваш общий стаж работы в следственном комитете?
— С момента его создания, еще как структурного подразделения системы органов прокуратуры – с сентября 2007 года, порядка 17 лет. До этого я работала следователем в Ленинском РОВД с 2004 года, у меня 20 лет следственного стажа.
— В одном из интервью вы рассказывали о вопиющем инциденте в деревне Агибалово в 2018 году: там маленького ребёнка – 7-летнюю девочку – задушил отец. Должно быть, на заре карьеры с таким встретиться страшно?
— Несомненно, но я столкнулась с этой ситуацией будучи опытным следователем. Это произошло в 2018 году. Вообще, любое дело, которое касается детей, очень эмоционально сложное, каждое ты пропускаешь через себя. Одно дело, когда ты расследуешь коррупционное преступление, а другое – видишь тело ребёнка, который убит. Не просто убит, а над ним издевались.
— В Агибалово дело происходило в приёмной семье?
— Это был подопечный ребёнок, в семье под опеку было взято несколько деток (все с отставанием в развитии). Сейчас судом до сих пор рассматривается уголовное дело в отношении начальника отдела образования Холм-Жирковского района, несколько раз суды выносили обвинительный приговор. В настоящее время дело вновь рассматривается судом – поскольку в ходе следствия установлена незаконность передачи детей под опеку этой семье.
— Почему незаконно?
— По моему мнению (как следователя), органы опеки и попечительства района ненадлежащим образом исследовали данную семью, в том числе не учли заключение медико-психологического обследования семьи, которым не была рекомендована передача детей. К тому же эти граждане не так давно переехали с территории другого государства, прошлое их установить не удалось. Но вывод мы сделали единогласный: детей передавать данной семье было нельзя.
Ломается там, где хрупко
— В числе расследуемых вами дел – дела о защите социально-незащищённых категорий граждан. В кино следователи браво берут дела сами – на что глаз упал, а в жизни так же?
— Нет, мы не можем выбирать по принципу: «Это дело хочу, а это дело не хочу». К сожалению или счастью, фильмы разнятся с реальностью. Руководитель отдела при выборе следователя, которому поручает производство по конкретному уголовному делу, учитывает специфику ранее расследованных им дел: в основном, берёт во внимание опыт и знание обширного законодательства РФ. Я единственная женщина-следователь в отделе, остальные – мужчины. Видимо, с учётом специфики моей женской психологии, умения находить общий язык с детьми, пожилыми дела этой категории доверяют мне.
— Кто самый «незащищённый» из социально-незащищённых?
— Дети-сироты. В определённый момент времени, в экономически трудные для нашей страны годы ущемлялись их жилищные права: детям не разъяснялось, на что они имеют право, не принималось надлежащих мер на включение их в список нуждающихся в обеспечении жилыми помещениями. Из-за этого дети вынуждены обжаловать отказы в судах и стоять дальше в очередях. Дети, лишённые с детства любви и заботы… Это мы говорим о случаях 10-15-летней давности, сейчас государство обеспечивает сирот жильём, значительно увеличено финансирование для улучшения качества жизни таких детей.
— В чём сложность работы с детьми?
— Сложность в психологической работе. С ними надо строить диалог на их языке. Надо знать, что спросить и, что важнее, что спрашивать не нужно, чтобы не сломать психику. Я не раз рекомендовала мамам организовать с ребенком психологическую работу. То есть мы не просто расследовали дело и забыли, мы стараемся принять меры по реабилитации детей.
Особенно важна работа с психологами в случаях расследования преступления против половой неприкосновенности детей. Нередко психолог становится мостиком между ребёнком, родителями и нами. У меня был случай, когда помощь специалиста понадобилась в подобном расследовании, чтобы определить, что именно произошло с ребёнком – в силу возраста он не мог осознать все произошедшее. Грамотная работа, построенная совместно с психологом, помогла выявить, что преступление имело место, преступник понес заслуженное наказание.
— Какой самый главный совет стоит дать детям? Например, у меня в памяти засело бабушкино «смотри по сторонам».
— А в жизни надо всегда смотреть по сторонам. Посмотреть, подумать, остановиться – и в прямом, и в переносном смысле.
«Я видела не раз, как дети из прекрасных семей совершали преступления»
— У вас растёт 12-летний сын. Что вы как мама и как профессионал хотите «вложить ему в голову», чтобы он не столкнулся с тем, с чем сталкиваются ребята, которых вы встречаете во время своей работы?
— У меня опасения в этой части есть всегда: не всегда хорошая семья является гарантом того, что ребёнок не свернёт с правильного пути. Это в практике я видела не раз, как дети из прекрасных семей совершали преступления. Я сыну стараюсь приводить примеры, плюс он мне помогает сам – я часто беру документы домой для работы, он может помочь их пронумеровать.
Был случай: ему было шесть лет (еще в садик ходил), я заканчивала большое уголовное дело, взяла сына на работу, так как отец был в командировке. Он сидел за столом и рисовал. Потом говорит: «Мам, отксерь мне рисунок!» Ну, что обычно дети рисуют? Машинки, ещё что-то. А тут беру листок, а там написано — «Обвинительное заключение». Я сохранила это, чтобы потом показать ему. Сын в итоге сидел формировал «своё уголовное дело», папку с делом домой забрал.
— У вас были разговоры с сыном о том, кем он хочет стать в будущем? Хотел бы он пойти по вашим стопам?
— ОМОНовцем, для него это воплощение сильного мужественного мужчины, который может защитить и спасти. Следователем пока что быть не хочет.
— А вы всегда знали, что свяжете свою жизнь с расследованиями?
— Мне повезло с моими родителями, они не настаивали на какой-то конкретной профессии, дали сделать выбор мне самой, за что им огромное спасибо. До 11 класса я собиралась на отделение иностранных языков, а в 11 классе я решила быть юристом. Я ждала год, чтобы поступить на юрфак. Сейчас ни на минуту не жалею о выборе. Профессия сложная, но здесь не бывает скучно. Это дело, которое закаляет.
— Кто в семье главный: вы или муж?
— Муж. Без поддержки семьи, конечно, я многого не смогла бы добиться.
Слабые – на выход
— Каково это – работать в мужском коллективе?
— Следователь должен иметь определённый склад характера: надо быть сильным, уметь находить язык со всеми. Мои коллеги признают мою силу, личность, не делают скидку на то, что я женщина, мы работаем на равных.
— Эта закалка – когда она пришла?
— Лет через пять, когда я «отплакала» все трудности, связанные с новой тогда для меня профессии, прошла «стандартные» кризисы года, трёх, пяти лет. Это очень сложно сначала, ведь ты попадаешь в мир, где тебе приходится принимать решения самостоятельно, от тебя зависят судьбы людей, на тебе лежит огромная ответственность. В первые полгода – когда каждый следователь пропускает всё через себя – я сидела, плакала вместе с потерпевшими, так мине было жаль каждого. Тут либо справляешься, либо уходишь. Другого не дано.
Например, когда я начинала в полиции, было много выездов в больницы – это был 2004 год. Срывали цепочки с шеи, телефоны крали, по голове били – таких выездов было много. Приходилось ездить в «Красный Крест» или областную больницу почти каждое дежурство, где люди с телесными повреждениями, порой без памяти. Особенно запомнился случай: молодой человек продавал по объявлению системный блок, на этом решили заработать деньги молодые ребята. Они приехали, ударили парня по голове битой и забрали блок. Всего лишь системный блок, а парень инвалидом остался. Ребят приговорили к условному срока, так как ранее они были не судимы, но жизнь все расставляет по своим местам, за другое преступление некоторые их этих ребят позже получили реальные сроки. Жаль, что из-за наживы люди готовы калечить и лишать жизни других.
— Как в Смоленской области обстоят дела с коррупцией?
— Составы преступлений остались те же, изменились схемы и способы совершения преступлений. Сейчас идёт активная борьба с коррупцией в сфере госзакупок, раскрываемость преступлений в этой сфере очень высокая в силу, в том числе, технического обеспечения.
Миллиард, Камаз и Турция
— Какой самый большой размер взятки был зафиксирован в Смоленской области?
— Попытка получить 1 миллиард 100 тысяч рублей. Дело потом забрали в Москву, потому что были замешаны сотрудники правоохранительных органов Москвы. Для нашей области это немыслимые цифры. Но размеры взяток продолжают расти. Вместе с ними растёт и число случаев уведомления должными лицами о попытках дать взятку, люди стали осознаннее относится ко всему и быть бдительнее.
— Самая большая взятка – миллиард, а самая необычная взятка?
— Камазом и путёвкой в Турцию. Первое – дело бывшего руководителя «Жилищника», техникой пользовался в итоге родственник фигуранта в районе Краснодарского края. Второе – дело замначальника УФНС России по Смоленской области (согласилась консультировать бизнесмена в уклонении от налогов за турпоездку).
Ещё забавное было: два года подряд примерно в один промежуток времени мы задерживали за взятку начальников (положительная характеристика для УДО) УФИЦ при ФКУ ИК-1.
Или вот ещё: начальник отдела АЭС, который попался на взятке более чем в миллион рублей: ему должны были «подарить» красную «Мазду» для родственника.
Картина аппетита
— Типичный коррупционер – он какой?
— Чаще всего это мужчина (но бывают и женщины). На первый взгляд обычно никогда не скажешь: все честные и хорошие, не всегда они выставляют напоказ своё состояние. Но некоторых «сдаёт» жизнь не по средствам. «Дал покататься друг», «сосед пустил пожить» — сейчас в такое поверить сложно. Интересно, что 90% коррупционеров признают свою вину.
— Почему люди на должностях и с таким достатком не гнушаются взяток? У них же все есть – машины, дома, статус…
— К деньгам люди быстро привыкают, снизить аппетиты им сложно, а чувство самосохранения исчезает с ростом благосостояния. Они забывают, что они не цари и не Боги. Но времена сватов прошли, никого не спасут связи и деньги. Закон един ко всем: к тем, кто взятки берёт, и к тем, кто их даёт. Суды смотрят очень жёстко на такие дела. Это как раз-таки позиция государства для пресечения подобных преступлений.
О «Хмелите»
— В производстве Вашего отдела находятся многие резонансные дела. Одно из них – «Хмелита» (ранее было возбуждено уголовное дело по информации о нарушении режима особо охраняемой природной территории «Хмелита»). Почему эта история так затянулась?
— Это сложный вопрос. Суть его в том, что уполномоченные лица своевременно (речь идёт аж о 1990-х годах) не приняли мер к надлежащему оформлению статуса ООПТ – постановке на учёт границ, положения и прочему. Территория огромная – больше 24 000 га, но не определен режим охраны ООПТ, не приняты меры к ее постановке на кадастровый учет с четким определением границ, К тому же, статус ООПТ накладывает определённые ограничения на лиц, проживающих на этой территории – при строительстве домов, реконструкции, проведении трубопровода, строительстве дорог, возможности и невозможности проведения интернета. В ходе расследования необходимо установить очень много данных, при этом, результаты расследования должны обеспечить права и законные интересы лиц, которые там проживают, нельзя рубить с плеча. Это дело, в котором уже не один том.
Послесловие
— Сколько у вас дел в производстве сейчас?
— Семь дел.
— У вас остаётся время на жизнь вне работы?
— Да, в свободное время я учусь, занимаюсь спортом, ребёнком и читаю. Сейчас прохожу обучение по кризисной психологии – кризисов у человека много: развод, смена работы, места жительства и прочее. Мне очень помогает, что в силу своей работы я многозадачна и быстро справляюсь со стрессом. Даже несмотря на то, что на мне большая ответственность – следователь не имеет права на ошибку. Я это правило несу по жизни со своим кредо: «Всегда оставаться человеком».
текст: Екатерина Сидоренко
