Смоленский «Красный Крест»: два года спустя
О кардинальных переменах в смоленской больнице скорой медицинской помощи и новой мечте главного врача КБСМП
Клиническая больница скорой медицинской помощи, известная смолянам как «Красный Крест» — одно из крупнейших и старейших многопрофильных лечебно–диагностических учреждений Смоленской области. Она специализируется на оказании экстренной медицинской помощи населению. Все тяжёлые больные с травмами (огнестрельными, дорожными, производственными и т.д.) поступают сюда.
«Красный крест» — единственная больница в Смоленской области, где только 8% операций — плановые, а 92% случаев — это оказание экстренной неотложной помощи, когда существует угроза жизни.
КБСМП многие называют «Наш Смоленский Склиф». И вовсе не случайно именно «Красный Крест» стал одним из немногих объектов, которые посетил премьер–министр Михаил Мишустин в ходе своего (незабываемого для смолян) визита в наш регион.
Тогда глава кабмина всецело поддержал просьбу губернатора Смоленской области Василия Анохина о выделении средств из федерального бюджета на капитальный ремонт трех корпусов старейшей больницы, после чего «Красный Крест» оперативно получил 250 миллионов рублей на удовлетворение первоочередных потребностей.
Таких объемов финансовой поддержки «Смоленский Склиф», ранее не избалованный вниманием властей, еще не видел. Эти беспрецедентные федеральные вливания остановили разрушение зданий «Красного Креста», которые десятилетиями ждали ремонтов, и создали, наконец, нормальные условия для лечения и пребывания здесь больных. А ведь сложно забыть, с каким изумлением два года назад корреспонденты федеральных изданий, освещавших визит Михаила Мишустина в Смоленск, ходили по палатам, где в буквальном смысле вода с потолка лилась — не было средств даже на ремонт кровли.
Теперь всё изменилось кардинально, и, казалось бы, все проблемы старейшей больницы скорой медицинской помощи решены… Но есть еще одна мечта у главного врача КБСМП, есть потребность у больницы, которая в силу своей специфики оказывает экстренную помощь пациентам, большинство из которых — тяжелые. Но обо всём по порядку.
О том, как врачи «Красного Креста» ежедневно возвращают к жизни сотни смолян, как это происходит, и что остается за кадром; о том, как Василий Анохин смог остановить разрушение старейших корпусов больницы, и почему коллектив больницы ждет нового «чуда», которое действительно приблизит стандарты оказания медпомощи смоленского «Красного Креста» к стандартам московского НИИ скорой помощи имени Склифосовского — в этом интервью с главным врачом КБСМП Александром Дорониным.
— Александр Сергеевич, смоленский «Красный крест» — это своего рода «передовая». Самые сложные пациенты — ваши. При том, что поступают к вам экстренные больные без предварительного обязательного набора анализов (как в другие клиники), а зачастую — без сознания даже. Это требует не только профессионализма, но и быстроты реакции, выдержки, умения работать в команде… Как это происходит в случае с экстренными больными?
— Вы очень точно описали перечень требований к нашему персоналу, это командная работа в самом прямом смысле. Допустим, привезли пострадавшего в результате ДТП. Осматриваем. Травматолога сюда! Хирурга! Нейрохирурга! Одни делают МРТ головы, другие тем временем останавливают кровотечение. У нас прямо в приемной есть противошоковая, там пациента выводят из шока, и могут даже там начать оперировать. В бригаде обязательно есть травматолог, он смотрит его. И выявляет, к примеру, что помимо всего есть еще и разрыв селезенки, надо срочно оперировать.
Есть специальный алгоритм действий: одни осуществляют только внешнюю фиксацию, остановку кровотечения, и передают пациента хирургу. Удалили селезенку, зашили — отдали травматологу. Он уже или сразу делает операцию, или (исходя из тяжести состояния после реанимации) откладывает. У нас нет времени «задумчиво курить», потому что, если вовремя не сделать операцию, можно получить совсем не тот результат, который хочется. У нас экстренная помощь, много больных очень тяжёлых. Кроме нас экстренную помощь оказывает еще областная больница, но основная масса «тяжелых» поступает к нам. Людей же везут постоянно: и день, и ночь. Через травмпункт за сутки проходит более 500 человек. Госпитализируются в стационары в сутки в среднем 100 человек.
— На капитальный ремонт трех корпусов больницы (терапевтического, травматологического и хирургического), а также закупку дополнительного оборудования для отделения сердечно–сосудистой хирургии благодаря поддержке правительства из федерального бюджета было направлено 250 миллионов рублей. История кажется фантастической в силу того, что ранее ни о чем подобном и речи не могло быть.
— Да. То, что сделал Василий Анохин для смолян, договорившись с Михаилом Мишустиным о выделении из резервного фонда правительства 250 миллионов на капитальный ремонт трех корпусов нашей больницы, переоценить невозможно!
Десятилетиями наше учреждение ждало капитального ремонта. На тот момент некоторые здания имели практически стопроцентный износ: хирургия — здание 1936 года постройки, терапевтический корпус — здание 1973 года, оно вообще капитально не ремонтировался ни разу, травматологический корпус — 1956 года…
— «Красный Крест» был одним из первых объектов здравоохранения, который посетил Василий Анохин, причем, сделал он это совсем скоро после своего назначения на пост губернатора Смоленской области.
— Да, месяца после его назначения не прошло. Василий Николаевич посетил нашу больницу уже 5 апреля. Мы с ним обошли все корпуса, он осмотрел нашу материально–техническую базу, фасады корпусов, все отделения и изнутри, и снаружи, зашел в палаты, поинтересовался у наших больных, как кормят, как относятся врачи. Его, конечно, узнали сразу, восприняли очень положительно такую его заботу люди.
По итогам знакомства с ситуацией он решительно заявил: «Будем ремонтировать». Не знаю, как это назвать можно, наверное, «эффект Анохина» — он только сказал это, и всё сразу «закипело, забурлило», пришло в движение.
Коллектив наш, конечно, «в шоке» был — в самом хорошем смысле слова. Представляете, больше тридцати лет никто капитального ремонта не проводил. Даже разговоров об этом не было. Ну только что сами своими силами пытались подкрасить–подмазать и в более–менее работоспособном состоянии здания содержали. А здесь развернулась такая стройка. В кратчайшие сроки нам удалось сделать этот масштабный ремонт корпусов и закупить дополнительное оборудование для отделения сердечно–сосудистой хирургии. Это из серии невозможного, но у него получилось!
И ремонты, и новое оборудование для отделения сосудистой хирургии — всё это сразу поставило на более качественный уровень оказание услуг в нашей больнице. Все это заметили. В первую очередь, конечно, наши врачи, а потом и наши пациенты. Самое главное, что кровлю мы смогли отремонтировать во всех наших помещениях.
— Сколько времени этот вопрос остро стоял?
— Десятилетиями. Может, двадцать лет, может, больше. Я здесь работаю три года, поэтому отвечаю за это время. Но я здесь, конечно же и раньше бывал, я здесь учился, поэтому здесь я все знаю. Как свой родной дом.
— К настоящему времени все ремонты завершены?
— У нас всё сейчас распланировано на перспективу — и на 2025 год, и на 2026. Мы планируем провести внутренний капитальный ремонт в терапевтическом и хирургическом отделениях, включая операционные. Уже все проекты, сметы составлены, согласованы. Все готово для того, чтобы начать стройку. Ну и деньги уже выделяются. Все планомерно, прозрачно, мне все понятно. И на закупку оборудования. У нас много дорогостоящего оборудования, всё прекрасно работает. Но в данный момент у нас проблема с МРТ. Было два аппарата, сейчас он один. Он нормальный, но древний, свой ресурс он уже исчерпал. Поэтому в течение двух лет нам планируют купить новый аппарат МРТ (а такой аппарат сейчас стоит 150–180 миллионов). Ну и дальнейшие капитальные ремонты тоже запланированы. А ведь раньше их вообще не было! Дошли до того, что кровля текла во всех наших зданиях, это было решето. Оборудование нам покупали дорогостоящее по разным федеральным программам. Но как его сохранить, если каждый такой аппарат требует особых условий содержания? Поэтому мы очень волновались за сохранность оборудования и изобретали сами какие–то «кулибинские» решения, чтобы сохранить это всё добро, чтобы оно в работоспособном состоянии было. Ну а теперь у нас все спокойно и хорошо. И планируем в таком же духе продолжать — и ремонтироваться, и оборудование закупать. Сейчас лапароскопические стойки в хирургию, в гинекологию закупили. Все довольны — и сотрудники, и пациенты.
— В связи с введением санкций против России, не возникло проблемы с поставками оборудования?
— Видимой проблемы такой нет. Это решаемо. Единственное, что мы заметили, — сроки поставки изменились, раньше импортное оборудование быстрее приходило. Сейчас мы увеличиваем сроки контрактов. На рынке сейчас много китайского, и наши российские заводы делают. Вполне удовлетворительного качества. В целом не испытываем проблем, которых ранее не было. Новых не появилось.
— Александр Сергеевич, получается, все проблемы «Красного Креста» решены? Или у вас как у главного врача все–таки есть еще какая–то нереализованная мечта?
— Есть мечта. Нынешнее приемное отделение — это боль наша. Очень хотелось бы сделать нормальное приемное отделение. То, которое есть сейчас, мягко говоря, не соответствует современным требованиям. Вы видели — это длинные узкие коридоры, через которые в сутки проходят сотни людей. Когда идет массовое поступление пациентов (а оно все время такое, ведь мы больница скорой медицинской помощи), то эти узкие коридоры превращаются в ад — там и пострадавшие, и родственники, и сопровождающие. Там просто невозможно развернуться. Конечно, этот «муравейник» вызывает массу жалоб. И всем нам хочется, чтобы, раз уж мы называемся «Смоленским Склифом», сделать приемное отделение такое, чтобы оно соответствовало всем требованиям. Такие проекты современных приемных отделений есть. Главное требование — возможность проведения правильной сортировки пациентов: допустим, после травмы в одну сторону, те, кто с острой болью в животе, в другую сторону, и эти потоки больных не должны пересекаются. Должен быть отдельный зал для сопровождающих.
Далее. У нас очень много людей, которые просто приходят на обследование. Если в поликлиниках очереди или аппарат сломался (УЗИ или КТ) — люди сразу идут к нам. Приходят и говорят, что головные боли мучают или что–то еще. И мы в таком случае должны полностью его обследовать. Если жалобы на сердце — делаем ЭКГ, УЗИ. Если жалобы на головную боль — КТ головного мозга, какие–то другие обследования. Все это для пациента бесплатно — по полису ОМС. Мы никого не прогоняем. Представьте, эти люди тоже проходят через наше приемное отделение — в одном потоке вместе с тяжелыми пациентами, которых доставляют с мест ДТП, с тяжело ранеными. Так быть, конечно, не должно! Поэтому в новом приемном отделении острая потребность есть. Большой процент жалоб идет на это приемное отделение — помимо того, что это скученность, зачастую посещение приемного отделения для пациентов и родственников превращается просто в экстремальную ситуацию, поскольку туда же поступают и пьяные, и с психозами, и «в состоянии полутрупов». Даже для людей с устойчивой психикой видеть это — большое испытание.
— Если мы говорим о новом приемном отделении, какова цена вопроса?
— О цене можно говорить только в привязке к тому или иному проекту. Есть модульные проекты, быстровозводимые. Для их реализации нужно только все инженерные коммуникации провести и на фундамент поставить этот модуль.
— Вы эту свою мечту о новом приемном отделении озвучивали на том уровне, на котором принимаются решения?
— Да, через наш Минздрав озвучивали. Да и на поверхности эта проблема, поэтому про нее знают. Мы видим, как активно сейчас преображаются объекты здравоохранения в Смоленской области. Видим, насколько ситуация изменилась в целом. Поэтому, думаю, что очередь дойдет и до нового приемного отделения для нашей больницы.
