Есть ли у Смоленской крепостной стены шанс стать тем самым «брендом номер один», который выведет туристическую привлекательность нашего древнего города на новый уровень?
После знаковой встречи губернатора Алексея Островского с премьером Дмитрием Медведевым, на которой было принято решение о выделении на реставрацию Смоленской крепостной стены 1,1 миллиарда рублей, тема «второй жизни» и использования этого уникального памятника находится на острие обсуждения.
И не только потому, что на реставрацию выделяются очень серьезные средства, позволяющие говорить не о точечных, а о масштабных реставрационных работах. А потому, что наряду с реставрацией на повестку дня нынче поставлен вопрос и о системном подходе к использованию нашей смоленской «жемчужины».
Напомним, 14 мая прошлого года по решению минкульта Смоленская крепостная стена обрела, наконец, единого хозяина–пользователя: она была передана в оперативное управление Агентству по управлению и использованию памятников архитектуры (АУИПИК).
Есть ли после реставрации шанс у Смоленской крепостной стены стать тем самым «брендом номер один», который выведет туристическую привлекательность нашего древнего города на новый уровень? Как это будет работать? И главное: есть ли четкое понимание, как и на что потратить выделенные деньги, чтобы потом «не было мучительно больно»?
Эти вопросы мы обсудили с руководителем Смоленского управления АУИПИК Андреем Рожковым.
— Андрей, 1,1 миллиарда рублей, которые правительство выделило на реставрацию Смоленской крепостной стены — очень серьезная сумма. И, вспоминая печальный опыт подготовки к празднованию 1150–летия Смоленска, не хотелось бы повторения ситуации, когда осталось неприятное послевкусие: деньги тогда выделили большие, но создается впечатление, что потрачены они были не для того, чтобы «душа пела», а попросту шло судорожное «освоение ради освоения». Поэтому хотелось бы знать, есть ли сейчас четкое понимание того, что нужно в первую очередь? Что мы хотим получить в итоге? Расскажите, как идет процесс подготовки к реставрации Смоленской крепости и есть ли понимание, что будет после?
— Конечно. Ведь перед тем, как что–то строить, мы должны иметь четкое понимание, что и где мы будем строить, как будем использовать каждый участок стены. От этого надо и «плясать».
— К настоящему моменту есть какая–то детализация предстоящих работ?
— Сейчас определены основные участки для реставрации и есть некое общее понимание, к чему мы хотим прийти. И прежде всего нужно было провести полную ревизию, собрать всю документацию по Смоленской крепостной стене, посмотреть, где какие арендаторы есть, с кем можно работать, в каком направлении и самое главное — получить четкое понимание того, что будет после реставрации.
Сейчас перед АУИПИК как перед оперативным управляющим стоят две задачи. Первое — обеспечить сохранность крепостной стены, второе — после реставрации постепенно вводить в хозяйственный оборот (предусмотреть возможности сдавать в аренду либо в безвозмездное пользование) так, чтобы максимально популяризировать этот памятник.
Средства на реставрацию запланированы, но надо четко понимать, что будет после реставрации. Потому что мы понимаем: деньги на реставрацию выделяются один раз. И наша задача — так использовать потом стену, чтобы была возможность обеспечить её сохранность. Поэтому мы и должны изначально прийти к пониманию, как будет работать памятник, что это будет за бизнес–проект.
— Правильно ли я понимаю, что после реставрации Смоленская крепостная стена должна будет сама себя окупать и сохранять?
— Да, именно такая идея и разрабатывается. По крайней мере, изначально перед нами и ставилась эта задача. Сейчас возникает вопрос музеефикации башен и оформления прилегающей территории.
— Сколько на сегодняшний день арендаторов?
— Фактически сейчас арендатор один, это ресторан «Темница». Еще есть три пользователя, которые арендную плату вносить не обязаны. Это центральное РВИО (башня Громовая), Смоленское отделение РВИО (башня Моховая) и музей «Смоленский лен» (башня Никольская). Был еще арендатор в башне Костыревской (ресторан «Красная башня»), но в 2017 году он ушел, и сейчас башня фактически пустует. Что называется, место вакантно: там подведено электричество, есть возможность установки теплового оборудования, подведена вода и канализация. Фактически она может функционировать при относительно небольших вложениях.
— А сейчас уже есть какое–то общее понимание, что конкретно, на каких участках стены планируется создать? Чтобы сразу по ходу реставрационных работ их проводить в направлении функционала того или иного участка?
— По распоряжению губернатора Алексея Островского была создана рабочая группа по реставрации и дальнейшему приспособлению крепостной стены. И тогда же было принято решение привлечь к обсуждению по использованию памятника максимальное количество смолян, учесть мнения и пожелания, получить видение того, какой хотят видеть Смоленскую крепостную стену люди. Где может быть музей, где может быть (и уместно ли это вообще) кафе, где может быть просто туристический маршрут с прогулкой, и так далее. Но это должен быть некий бизнес–план, из которого будет четко видно, как Смоленская крепостная стена будет себя окупать.
Но, повторю, мы поняли, что в обязательном порядке необходимо учитывать интересы смолян. Приведу пример. Некий предприниматель (пока не буду называть его имя) предложил следующее: если ему передают в безвозмездное пользование одну из башен (в нынешнем состоянии), он готов вложить в нее несколько миллионов рублей для создания и развития там музея. Мы рассматриваем это проект, но вопрос — аренды или безвозмездного пользования — это всё–таки процедурный вопрос, пока он остаётся открытым. То есть, мы занимаемся и привлечением инвесторов. И здесь мы опять возвращаемся к вопросу, что будет дальше.
Еще пример. Мы видим восточный участок стены как большой туристический маршрут с выходом на стену. Сейчас в качестве тестового режима на небольшом участке прясла в парке мы запустили экспозицию наших смоленских реконструкторов (они сами выступили с инициативой). Это не был коммерческий проект, вход был бесплатным, выставка работала по выходным, и, насколько я знаю, только за два выходных в июне эту выставку посетило около 2000 человек!
Мы обратились к экскурсоводам: давайте подумаем, может включать какие–то участки крепостной стены в туристические маршруты, уже сейчас небольшие экскурсии на отдельных участках возможны. Пока ждем обратной связи.
Относительно видения будущего памятника мы проводили опрос туристов, предпринимателей, работающих в сфере туризма, недавно прошла встреча с Союзом дизайнеров России — то есть, чтобы понять, как развивать и использовать Смоленскую крепостную стену, мы изучаем мнение специалистов. Как раз по инициативе Союза дизайнеров в ближайшее время у нас планируется проведение студенческой сессии, «заточенной» на дизайн приспособления отдельных участков крепостной стены.
Мы, АУИПИК, тоже не сидели, сложа руки, и организовали проведение студенческой практики. Вот как раз сейчас этим занимается второй курс худграфа СмолГУ (обмерной практикой) и третий курс занимается проектами приспособлений. Мы сказали: выбирайте участки, какие захотите (хотите — рядом со стеной, хотите — в башне, хотите — на крепостной стене), но есть требование: ваша идея должна быть аутентичной, завлекательной, интересной и недорогой в исполнении. В конце июля мы соберем все проекты, посмотрим, что придумали студенты.
Могу уже сейчас сказать, что два проекта нам сразу понравились, еще на уровне идеи. Но здесь надо будет понимать, насколько эти проекты реализуемы на практике. Если мы поймем, что их реализация возможна, мы примем их в работу.
Я также хочу обратиться к смолянам: если у вас есть какие–то предложения, милости просим. Мы готовы рассматривать идеи и критику. Но и идеи должны быть реалистичными, а критика — конструктивной, аргументированной и содержательной.
— На счет критики — её уже сейчас в соцсетях немало. К сожалению, зачастую как раз не аргументированной. Не буду в качестве примера приводить домыслы о том, что «все деньги попилят и украдут», но видела споры относительно использования. В частности, такую точку зрения: надо отреставрировать и «пусть стоит», не пускать туда предпринимателей, не делать каких–то коммерческих проектов, платных проходов и так далее.
— Насчет, «отреставрировать и пусть стоит» — живой пример такого подхода находится у нас в парке. Было отреставрировано 26–е прясло (возле Копытенской башни), а сейчас, если на него выйти, можно увидеть, что это прясло полностью заросло деревьями. Поэтому наша позиция такая: памятник живет до тех пор, пока используется. Только так его можно сохранить. Как только он «просто стоит», он начинает зарастать.
Еще один пример — восточное прясло. Его отреставрировали несколько лет назад, вход заложили кирпичами, сверху положили бетонную плиту. Пройдите, посмотрите сейчас — там уже начинается поросль. А это — корни, которые будут разрушать стену…
— То есть, «замуровать входы» — это не выход?
— Я категорически против запрета доступа на стену. Вместо того, чтобы запрещать, надо организовывать его, обеспечивая безопасность. Дикий доступ и полный запрет — две крайности, которые недопустимы. Хотя, есть нюансы. Что касается «диких» посетителей. Вот, в парке есть 28–е прясло. Ключи от ворот у нас. Но туда залезают через зубцы крепости. Бойницы расписаны и разрисованы. Разместить пусть небольшую, но экспозицию — нереально, потому что лезут, бродят, выпивают. Гоняем по мере сил и возможностей.
Другой пример — башня Орёл. Иду мимо — вижу: мамочка с малышом пролезла через бойницу внутрь и говорит ребёнку: «Ну, побегай тут». Над головой — гнилые доски, под ногами — скользкие ступеньки. И под бойницами второго яруса — три метра воздуха.
На соседней башне Позднякова, туда и забраться–то проблемно, нашли остатки пикника с шашлыком. В башне! Это к вопросу культуры смолян. Можно предположить, что это следствие тотального запрета. Но голова должна быть на плечах? Поэтому сначала — только организованный доступ. Его можно сделать в составе экскурсий, платных посещений каких–то экспозиций, и так далее. Когда мы реконструкторов запускали на стену, они в обязательном порядке прошли инструктаж по технике безопасности. Всё четко регламентировано: вот это можно делать, а вот то — категорически недопустимо. И — подпись: услышал, усвоил, принимаю ответственность на себя.
— Теперь хотелось бы поговорить о порядке освоения денег. Сумма на самом деле колоссальная. Итак, что происходит сейчас?
— Сейчас идет разработка проекта, с июня мы каждые две недели принимаем у себя гостей из Москвы. Приезжают группы проектировщиков, которые производят обмер, проводят сканирование на предмет наличия пустот, смотрят, где необходимо закладывать шурфы, где необходимо проводить археологию, геологию, укрепление фундамента. Все эти работы будут внесены в смету.
— Работы проектировщиков откуда финансируются?
— Из той же суммы, которая выделена на реставрацию. Кстати, проектировщики предусматривают не только тот перечень необходимых работ, который я перечислил, но и составляют проект реставрации, в котором будут учтены и наши пожелания (исходя из того, как какой участок стены будет использоваться). Мы запросили у ресурсоснабжающих организаций всю информацию о возможностях подключения к электричеству, канализации, теплу — чтобы понимать, что мы сможем предложить потенциальному арендатору или пользователю на тех или иных башнях и участках.
— А каким образом будут распределяться деньги на реставрацию? Это будет равномерное распределение по всем участкам стены с тем, чтобы в целом она выглядела «как новенькая»?
— Поначалу так и планировалось. Но мы посмотрели и внесли коррективы. К примеру, на реставрацию башни «Веселуха» поначалу была запланирована огромная сумма, но эта башня как раз не требует таких вложений, там нужны будут деньги только на то, чтобы её приспособить под определенное использование. В итоге сумма на «Веселуху» сократилась в разы, а освободившиеся деньги планируется переправить на другие объекты, которые действительно в этом нуждаются. На башню Волкова, например.
— Вот, кстати, о будущем шестого прясла (это восточный участок стены рядом с башней Веселуха) много споров было в соцсетях. Одна позиция — всё восстановить, «как было», вторая — сохранить эти «развалины» крепости (наш условный Колизей), потому что они уникальны и вызывают огромный восторг у туристов. Есть ли уже решение, как поступить?
— Да, одна точка зрения состоит в том, что красота и уникальность этого участка как раз и состоит в его нынешнем состоянии. Вторая — восстановить его так, каким он был возведен изначально. Споры по этому пряслу идут. Буквально недели две назад мы там побывали со специалистами Центра реставрационных мастерских. Я озвучил им, что есть две полярные точки зрения, так как хотелось узнать мнение профессионалов. Так вот, они тоже задали вопрос: а зачем приводить эту красоту в первоначальное состояние? Это же реально будет интересно туристам, это семнадцатый век! Они предложили законсервировать (чтобы не было выветривания известки и выпадения кирпичей) и сохранить этот участок именно в том виде, в каком он сейчас находится. Этот участок стены, которая пережила несколько войн, он сам по себе является уникальным «музейным экспонатом» (вы правильно про Колизей упомянули).
И есть еще один очень интересный участок — так называемый технологический проезд — «ворота» на Восточном участке на улице Тимирязева. Когда эти «ворота» делали во время реставрации (чтобы машины могли проезжать), там обнажилась кладка времен начала строительства Смоленской крепостной стены! Представляете? И когда мы с реставраторами осматривали этот участок, пришли к выводу, что это закрывать («обновлять») точно никак нельзя. Укрепить, сохранить — да, но ни в коем случае не закрывать кладку (по возможности). Чтобы можно было видеть профиль стены «в живую», а не на картинке. Но здесь своё слово должны сказать архитекторы — возможно ли такое вообще. Дело в том, что укрепить стену нужно так, чтобы исключить возможность осыпания.
— С точки зрения будущих арендаторов, инвесторов, пользователей и т.д., есть ли какие–то прогнозы, на что будет больше спрос: на башни или на прясла? Наверное, башни всё–таки более привлекательны?
— Отвечу так. Когда приезжают московские специалисты, они говорят: «Да, башни интересные!» Но когда их выводишь на прясла, тут же «голосуют» за прясла. Мне кажется, наиболее посещаемыми будут всё–таки прясла. В башнях — да, стены, бойницы, это интересно. Но именно с прясел открывается великолепная панорама нашего города, это совсем другое… В очередной раз мы прошли все три километра оставшихся фрагментов крепостной стены (в том числе, вверх–вниз), потому что реставраторам надо четко понимать, как составлена крепость, чем она «дышит», и потом я отвел их в парк на прясла (там остались скамейки после экспозиции реконструкторов), и, конечно, пик восторга пришелся именно на эту точку.
Крытые прясла можно использовать круглогодично, открытые — в теплое время года. Одно из прясел (38–е, въездное прясло, оно находится возле ресторана «Темница») можно использовать в качестве галереи (если утеплить и закрыть бойницы), оттуда открывается шикарный вид. Кстати, некоторые коллекционеры уже выразили готовность выставлять свои экспонаты в подобных галереях, если там создать нормальные условия.
— А теперь хотелось бы конкретики. Уже есть понимание, как будут использоваться определенные участки крепостной стены?
— Прясло 38 (то, что возле ресторана) мы рассматриваем как галерею, это будет такая въездная «визитная карточка» города. Прясло 1 — исключительно прогулочное. На прясло 6 доступ будет закрыт, потому что даже при консервации на него нужно будет просто смотреть, поскольку забраться на него сложно и небезопасно. Восточный участок Смоленской крепостной стены (от Авраамиевской башни или от Никольской до башни Позднякова) мы рассматриваем как протяженный туристический маршрут. Башню Костыревскую (возле Горводоканала) недавно обсуждали, там предстоит убрать остатки ресторана и кафе — однозначно. Плюс — реставраторы настаивают на том, чтобы сделать тёсовую крышу.
— То есть, будущее башен определяется от запросов будущих арендаторов?
— Нет. Сейчас мы исходим исключительно от мнения реставраторов и возможного дальнейшего приспособления под то или иное использование конкретного участка. То, что с крепостной стеной сотворили в девяностые и нулевые, это всё необходимо исправить и вернуть памятнику исторический облик.
Кстати, специалисты, которые поездили по всей стране, единодушны в своей оценке нашей крепостной стены. Первое, что они отмечают — памятник не ухожен, второе — он грандиозен. Таких крупных памятников, как Смоленская крепостная стена, в России просто нет. По масштабу нет. Смоленская крепость закрывала собой весь город, и в этом её принципиальное отличие от других. Есть какие–то кремли, но они ограничены в площади, их можно окинуть взглядом. Нашу же крепостную стену можно только обойти. Кстати, вот вам один из вариантов нового туристического маршрута. Есть же где–то однодневные горные туристические маршруты. Гор у нас нет, но у нас есть крепостная стена. Поверьте, когда побегаешь вверх–вниз, плюс шесть километров вдоль всей крепости, никакой фитнес уже не нужен. Проверено. А если на Смоленской крепости предусмотреть экскурсии с интерактивом, возможно — квестами, какими–то визуальными эффектами, я думаю, это пользовалось бы большой популярностью.
Мы принимаем сейчас все идеи, в сентябре планируется проведение круглого стола, сессии дизайнеров. То есть, мы собираем все инициативы для того, чтобы выработать общее понимание развития Смоленской крепостной стены.
— Когда это общее понимание должно появиться?
— Если говорить честно, то это понимание должно было быть «еще вчера». С января мы собирали идеи. Но нам нужны были не просто идеи–мечтания, а идеи с элементами алгоритма воплощения и понимания, как и почему это будет работать. Вот, к примеру, группа студентов из Духовной семинарии заинтересовалась башней Веселуха, вернее, площадкой возле нее. Дело в том, что когда мы во время проведения очередного «Дня крепости» расчистили эту площадку от кустов и мусора, перед нашими глазами открылись профили земляных укреплений семнадцатого–восемнадцатого века. Тогда и появилась мысль оформить эту площадку с бастионами…
Кстати, если мы заговорили о башне Веселуха, там видится экспозиция, связанная с развитием православия на смоленской земле. Буквально в мае приезжал к нам житель Витебской области, который занимается передвижными экспозициями, и мы завели его в Копытенскую башню в парке, он сразу сказал: «Ребята, немножко света, пол сделать, и буквально завтра я привожу сюда выставку восковых фигур «Святые заступники Руси». Как вариант использования этой башни — принимать передвижные экспозиции, и они будут посещаемы.
Башню Орел мы вообще рассматриваем как ключевую площадку Смоленской крепостной стены. Во–первых, это смотровая площадка (башня самая высокая), во–вторых — экспозиция, поскольку там есть два огромных прясла, по которым можно гулять (сейчас еще окончательно не решен вопрос целесообразности закрытия ее кровлей и идет поиск решения по установке каких–то перил, чтобы исключить возможность падения).
Великолепные прясла есть около Никольских ворот до башни Зимбулка, здесь также напрашивается летняя экспозиция с организованным выходом на прясло. То есть, мы хотим заменить «дикий», стихийный туризм на организованный.
Я прекрасно понимаю, что разом создать некую единую концепцию невозможно, но хотя бы общее представление иметь о том, что будет на том или ином участке мы должны уже сейчас.
— Итак, сейчас проходит первый этап — этап мониторинга и проектирования. Как долго он будет продолжаться?
— Проектирование реставрационных работ первой очереди должно закончиться к ноябрю. Вся проектно–сметная документация должна быть готова в декабре этого года. А дальше — конкурсные процедуры, подрядчики и далее по списку. Основные работы начнутся в следующем году.
— Спасибо большое за эту беседу. Надеемся и дальше «держать руку на пульсе» с вашей помощью.
— Спасибо вам.
беседовала Светлана Савенок
фото: Алексей Дроздов
